Диалогические отношения в символическом пространстве

Анализ последних исследований и публикаций.

Перенос - это явление, охватывающее все неуместные мысли, фантазии, желания, чувства, возникающие у пациента по отношению к аналитику; неуместность их связана с тем, что они являются продуктами возрождения прошлого опыта, то есть не имеют прямого отношения к нынешней реальности. 

Перенос- это явление, включающее в себя все аспекты отношения пациента к аналитику (субъекта к объекту), поскольку все стороны данного отношения так или иначе являются повторением прошлых взаимодействий [Д. Сандлер, К. Дер, А. Холдер, 1993]. 

В дальнейших исследованиях М. Гилла и Х. Когута во многих случаях описывали перенос не как повторение того, что переживалось в прежних отношениях, но как повторное разыгрывание в стремлении достичь желаемого переживания. Другими словами, аналитик может играть для него роль нереально существующего родителя, но родителя, в котором он всегда испытывал потребность и не мог ее утолить [Д. Рождественский, 2011]. 

Мне бы хотелось поделиться еще одной мыслью Д. Рождественского, которая, как мне кажется, важна нам для дальнейшего понимания того что происходит в пространстве терапевт – клиент: 

«Со своей же стороны я еще раз сказал бы, что говорить о переносе как повторении прошлого в настоящем, все равно, что говорить о повторении детских черт в лице взрослого субъекта. Аналитик имеет дело не с повторением, но с постоянным присутствием прошлого опыта, трансформированного развитием и интегрированного в структуру настоящего, причем опыта, не только в действительности имеющего места, но так же желанного и недоступного, возможно не переживавшегося ребенком даже в фантазиях» [Д. Рождественский, 2011]. 

В соответствии с пониманием переноса М. Гилом и Х. Когутом, как выражением неудовлетворенной потребности, перенос выступает в качестве соединения прошлого и настоящего – фактора, обеспечивающего возможность их взаимного влияния, что в свою очередь, становитсязалогом возможности трансформации субъективности в аналитическом взаимодействии. 

Что же происходит в пространстве терапевт-клиент, если рассматривать это с точки зрения концепции переноса? Соглашаясь с идеей О. Немиринского, что человек просто переносит свое поведение из одной ситуации в другую, и ведет себя так же, как в другой ситуации, я предлагаю рассмотреть тенденции переноса с другой стороны[О. Немиринский, 1996]. 

Клиент не переносит свой прошлый адаптационный опыт (хотя, безусловно, переносит), а приглашает терапевта в свой мир. Он как будто говорит: «Увидь, как я живу, посмотри, что со мной происходит? Какая моя жизнь сейчас, рядом с тобой?».  

Клиент как будто берет терапевта за руку и переносит его в свой мир. То есть в этом подходе мы говорим не о переносе клиентом своего адаптационного опыта, а о переносе приглашения терапевта в мир клиента. И с такой точки зрения нам не важно: прошлый он или настоящий. Мы просто присутствуем в жизни клиента, интересуясь им, и ощущая, как мне, терапевту, находиться в его мире.  

Ход и результаты исследования.

Замена идеи переноса в идею приглашения в мир или перенесения меня, как терапевта, в жизнь клиента, позволяет нам взглянуть на клиента не с точки зрения манипуляций, повторений и действий, направленных к прошлым объектам, а как к некоторому «гостю в его доме». «Гостю», изучающему, удивляющемуся и исследующему то, что происходит с клиентом, с ним самим, и в пространстве между ними. 

Мы рассматриваем перенос, как приглашение терапевта в мир клиента. В этом случае мы рассматриваем перенос не как перенесение привычного адаптационного опыта из одной ситуации в другую, а как перенесение терапевта в мир клиента. Клиент показывает терапевту, как он живет, как существует, предъявляет ему свою жизнь на примере взаимоотношений терапевт-клиент. Клиент как будто бы приглашает терапевта в некоторое путешествие к себе.  

Каждый из нас бывал в разных странах. Представьте себе, что терапевт такой путешественник, который приезжает в незнакомую страну, где он еще не знает ни нравов, ни обычаев, ни культуры. Он пытается их изучать. Путешественник смотрит, как разговаривают люди, как они ходят, как говорят, какую еду любят, какие у них обычаи, что для них приемлемо, а что - нет. И вот терапевт - это такой путешественник, попавший в другую страну, о которой он ничего не знает. Он может смотреть на нее со взглядом: 

• да, я прочитал все книги об этой стране; 
• да, я много о ней знаю; 
• да, у меня такое уже было в другой стране (я был в одной, а тут такая же, это все понятно).  

И мы относимся к клиенту как будто мы пришли в незнакомый мир, который нам неизвестен. Мы пытаемся изучить, что происходит со мной на границе контакта с клиентом в этом мире, как он живет. И в этом случае мы не рассматриваем ситуацию так, будто это - повторение прошлого опыта (например, что я являюсь приемным родителем, на которого накладываются какие-то проекции). Мы просто исследуем то, как клиент живет и то, как я живу рядом с ним. Мы с вниманием смотрим на то, что происходит сейчас в мире клиента и с терапевтом в этом мире. И эта ситуация приглашения или перенесения терапевта в другой мир, позволяет взглянуть на клиента с любопытством и интересом, а не рассматривать терапевтическую ситуацию в качестве того, что клиент с терапевтом что-то делает (осознанно, или – нет). Терапевт там так существует, находится как некий путешественник. Он исследует все, что происходит с ним и с клиентом на границе контакта.  

Если мы будем рассматривать эту ситуацию просто как некоторую жизнь «здесь и сейчас», мы начнем испытывать любопытство к тому, что происходит в этом мире, как некоторые путешественники, которые вдруг открывают в какой-то лавочке неизвестную фарфоровую вазу этой страны или смотрят, как говорят люди, слушая их акцент, и удивляются: надо же как это происходит?!  

Итак, первый шаг в работе с переносом – это рассмотрение трансфера, как перенесение терапевта в мир клиента: 

• Иди, посмотри, как я живу рядом с тобой! 
• Что со мной происходит?  
• Какие у меня особенности? 
• Как я тебя воспринимаю в этом мире? 
• Что происходит между нами? 

Перед тем, как рассмотреть второй шаг, я хотел бы коснуться понимания некоторых аспектов диалога у М. Бахтина. «Другой является для нас некой ценностью, в глаза которого мы можем посмотреться; мы можем увидеть себя в другом, как в живом зеркале. Потому что когда мы видим себя в обычном зеркале, мы не имеем избытка видения. Если мы смотрим в глаза другого, мы видим, что эти глаза – дружелюбны, ласковы, приветливы или наоборот, подозрительны, ненавидят нас, смотрят на нас с плохо скрываемым презрением. Мы можем сами себя упрекать в том, что мы слабы, несовершенны. Другой придет, и скажет: нет, ты прекрасен. То есть он даст нам свой кредит доверия. Он увидит в нас своими любящими глазами то, что не увидим в себе мы сами» [М. Бахтин, 1965]. 

То есть мы проявляемся и становимся видимыми только через глаза другого. Только через его глаза я узнаю, какой я есть. Я проявляюсь в мире только через другого. Я что-то не знаю о себе. И через встречу сдругим я узнаю, каков я. Что значит концепция диалога М. Бахтина для нас, гештальт-терапевтов? В том мире, в который клиент нас приглашает, он видит нас особым способом: тем, который у него сформировался на основании его опыта. И мы должны с уважением и пониманием относиться к его миру. 

М. Бахтин подчеркивает, что только через другого человека я могу узнать, кто я? Пока я не встретил другого, я не знаю о себе ничего. Только через взгляд другого я становлюсь видимым и начинаю существовать. Через глаза другого человека я проявляюсь.  

И именно это дает нам, как терапевтам, платформу в диалогической концепции переноса. В частности, когда мы переходим ко второму шагу клиент-терапевтического взаимодействия. Мы не рассматриваем себя как некоторый объект переноса или проекции. Подчеркиваем, что, несмотря на то, что гештальт-терапевты работают с проекциями, в этой концепции проективный механизм не рассматривается. Это иной подход, иное видение мира, иной взгляд на клиента и терапевта, не проекционный. Надо просто поверить, что то, каким клиент видит меня (терапевта) в этом мире - таким я и являюсь.  

Безусловно, не только таким, да, я могу быть другим: 

• у меня могут быть (и, наверняка, есть) другие идеи и видения по поводу клиента; 
• у меня есть разнообразные версии того, что с ним делать; 
• я, как гештальт-терапевт, понимаю, чем символические отношения, которые есть в «здесь и сейчас» отличаются от реальных, которые я испытываю рядом с клиентом.  

Но в этот момент важно довериться видению клиента и понять, что я для него и есть такой, каким он меня видит. Если взять метафору о путешествиях, то я, пребывая в другой стране, могу: 

• сетовать (да что это у них за нравы и обычаи?!); 
• сравнивать в свою пользу (у нас-то лучше, мы-то лучше знаем, что есть и пить, мы знаем, как лучше говорить); 
• возмущаться (что это они позволяют говорить о нас?!); 
• возвышаться (и кто это считает нас глупцами?!)…  

А можно изменить угол восприятия: я - другой человек, и то, как «аборигены» меня видят, возможно, не так уж и не соответствует действительности! Если они видят меня не знающим и не понимающим их культуру, я могу либо отстаивать ценности моей страны, либо попытаться вписаться в их способ жизни, оставаясь при этом жителем своей страны со своими ценностями. Тогда я верю и доверяю клиенту и тому, то каким он меня видит, и пытаюсь найти в себе ту видимость, которой наделяет меня клиент.  

Это означает, что она во мне есть, она во мне существует. Это значит, что нам, как терапевтам, придется столкнуться и сопережить вместе с клиентом те переживания качеств и чувств, которые могут являться для меня, в моей картине мира как приемлемыми, так и не очень. Клиент может наделять терапевта различными переживаниями и видениями: от негативных до позитивных. Терапевту важно признать, что они во мне есть, раз клиент их видит, не смотря на то, как бы я к этому не относился. Тогда структура получается такая: если клиент говорит, что я (терапевт) сейчас не слышащий, не видящий или не понимающий, либо же слишком теплый и принимающий; отстраняющийся или, наоборот, слишком близкий, я пытаюсь найти в своей жизни тот отрезок когда я был таким. Если я его не сразу нахожу, я пытаюсь прочувствовать это, я доверяю виденью клиента, я принимаю это видение. 

Причем я не спрашиваю: «Что я делаю так, что он меня видит именно таким?» или «как я так себя веду, что клиент увидел меня таким?». Я просто доверяю клиенту, принимая увиденную ним грань меня, и после говорю из этой идентичности.  

Да, вполне возможно я соприкасаюсь, к примеру, со своей теплотой, с которой мне может сложно соприкоснуться, тогда стоит проговорить:  

«Знаешь, я бываю теплым - когда обнимаю свою дочку, у меня слезятся глаза, и я могу быть сейчас с тобой теплым и у меня сейчас теплота».  

Или (в случае видения отстраненности):  

«Я могу быть отстраненным, агрессивным, когда кто-то на меня нападает, у меня сразу сверкают глаза, и я готов сейчас быть с тобой агрессивным, но при этом поддерживать и уважать твой мир».  

Это очень важно сознавать и ощущать все переживания, которые во мне есть, и при этом сохранять безопасность, я уважаю мир клиента, не разрушаю его и готов быть в этом мире с ним таким, каким он меня видит. И если мы совмещаем две вещи: сохранение безопасности и уважение к миру клиента, признание того, каким он видит меня в данный момент, без всяких проекций, я таким и являюсь нахожу эту часть меня и предъявляю ее, (к примеру, я могу быть сейчас агрессивным рядом с тобой, потому что я бываю агрессивным в жизни, но при этом я не ухожу), клиент начинает предъявлять себя в более полной мере, заблокированное переживание выходит на границу контакта, оно становится более ясным.  

Тогда мы говорим клиенту:  

«Знаешь, ты хочешь меня постоянно видеть агрессивным, я сейчас смеюсь, но ты не веришь моему смеху, тогда во мне много грусти и печали и сейчас я грущу и печалюсь рядом с тобой».  

Именно в таком случае клиент может прожить полюс грусти вместе со мной или полюс радости. В этот момент клиент получает большую возможность для проживания заблокированного опыта и актуализации символических отношений и перехода их. Они трансформируются из полюса символического - в полюс диалогического. То есть мы вносим в символический полюс диалогический, доверяя видению клиента своих переживаний и идентичности. Именно поэтому символические переживания наполняются диалогическими отношениями. Подчеркиваем, что в подобной ситуации важно сохранять фигуру как безопасности, так и некоторого откровения и признания права клиента на его видение. 

Если мы работаем в привычной концепции переноса, мы рассматриваем действия клиента вне зависимости от фигуры терапевта. Он только переносит опыт из одной ситуации в другую рядом с терапевтом. Общеизвестно, что даже проективные механизмы не возникают на пустом поле. В терапевте есть какая-то часть опыта, на которую откликается и которой соответствует прошлый опыт клиента, создавая тот самую благотворную почву для проекций. Наша задача – принять эту часть своей идентичности и проявить ее рядом с клиентом. Таким образом, символический мир станет реальным.  

Первый, классический вариант взаимодействия. 

К: - Ты не слышишь меня и постоянно отстраняешься! 

Т: - Ты считаешь, что я …. Кто из твоей жизни так себя ведет с тобой? Часто ли тебе кажется, что люди отстраняются от тебя? 

Второй, диалогический вариант взаимодействия. 

К: - Ты не слышишь меня и постоянно отстраняешься!  

Терапевт признает видение клиента себя, как отстраняющейся фигуры. Вспоминает свой опыт, когда он отстранялся в жизни, чувства, связанные с этим и находит, где он в сессии был отстраненным с точки зрения клиента. 

Т: - Я признаю, что могу не слышать. Иногда я бываю неслышащим и тогда могу отстраняться от близких мне людей и от тебя.  

К: - Вот другие меня тоже не слышат. Папа… 

Т: - Я не слышу, грущу об этом и остаюсь с тобой. 

К: - А мне хочется уйти от тебя и плакать… 

Т: - Мне бы хотелось, чтобы мы побыли рядом: ты – плачущий и отстраняющийся, ая – грустящий о том, что я – неслышащий тебя.  

Тут проявляется платформа для диалога в символическом мире, так как происходит встреча двух переживающих людей на границе контакта. 

К: (плачет). 

Т: - Тебе больно от того, что я не слышу тебя… 

К: (кивает сквозь слезы) 

Т: - Мне тоже больно от того, что я не слышу тебя. 

После паузы: 

К: (выдыхает) – Это странно: ты не слышишь меня и видишь мою боль. 

Т: - Мне бы хотелось, что бы мы были вместе в этой боли. 

К: - (плачет и улыбается) – Мы вместе… 

Т: - Мне тепло от того, что ты все время был рядом со мной в своей боли и не ушел из кабинета, даже тогда, когда хотел, когда отстранялся.  

К: (смеется) - Я ушел и остался?! 

Т: - Ты, правда, был рядом со мной, мы сидели рядом друг с другом. Даже больше – и до сих пор сидим вместе. Я вижу тебя смелым, рискующим приближаться.  

К: - Я теперь тоже чувствую себя таким. 

Когда символический полюс в диалогическом ключе достаточно прожит и пережит, наступает третий шаг, когда клиент может взглянуть на терапевта другими глазами, а терапевт - на клиента. Проживая заблокированный опыт, видение меняется, и терапевт с клиентом понимают, что кроме этого полюса есть еще что-то, в их отношения что-то еще происходит, они могут быть отличными от первоначальных. Клиент, проживая некоторые ощущения, связанные с его прошлым опытом, в данном контексте «здесь и сейчас» в диалогическом ключе, по-другому начинает смотреть на терапевта, и терапевт начинает по-другому смотреть на клиента.  

Возникает ситуация, когда оба понимают, что есть еще что-то кроме повторяющегося опыта. Тогда терапевт начинает искать, что еще есть в клиенте и в нем самом, кроме того, что происходило ранее. Терапевт начинает смотреть на клиента другим взглядом, а сама фигура терапевту становится более видимой клиенту. Чтобы получить новое, дополненное видение терапевта, клиент должен прожить второй шаг. Клиент, проживая и переживая некоторые болезненные и закрытые переживания, открывает себе дорогу в другое видение, в другие переживания. Появляется выбор, и возникает встреча, то что в гештальт-терапии называется реальный контекст того, что здесь происходит между клиентом и терапевтом в другом качестве, в другом понимании.  

Итак, еще немножко о третьем шаге. Во втором шаге клиент заново перепроживает травмирующий опыт в безопасных условиях. Это происходит путем отказа терапевта от проекций и ощущения, что в нем есть те качества и чувства, которые видит в нем клиент. Терапевт соглашается с клиентским видением, предъявляет и проявляет увиденные качества в безопасных условиях, давая клиенту возможность прожить это, и увидеть в терапевте некоторое диалогическое послание.  

После этого, когда ситуация проживается, наступает третий шаг. Что же происходит? Известно, что когда одна потребность проявляется, выходит другая. Терапевт, индитифицируясь с виденьем клиента (допустим, что он неслышащий или агрессивный, теплый или непонимающий) он находит свою вторую часть, позволяет ей сосуществовать рядом с клиентом. Клиент, благодаря этому, находит свою вторую часть, второе переживание, которое позволяет жить. И тогда мы говорим о том, что у клиента появляется целостность. Та целостность, которой ему не хватало, поскольку диалогический посыл клиента и терапевта совпадает во втором и третьем шаге.  

Мы говорим о том, что, проживая ситуацию заблокированного опыта в символическом ключе, но в диалогическом аспекте, и, находясь рядом друг с другом, позволяя потом найти в себе и друг в друге другие переживания, заблокированные и находящиеся в фоне, и клиент, и терапевт объединяют целостность. Один из вариантов третьего шага – это включение целостности клиента, благодаря свободному проживанию и переживанию двух частей.  

Как мы отмечали в начале статьи, клиент к нам обращается для того, чтобы получить то, что он недополучил в жизни. Когда терапевт во втором шаге вместе с клиентом проживает диалогическую основу реальных отношений и клиент удовлетворяет свою потребность, он может с терапевтом завершить то, что у него никогда не было в жизни. Допустим, если его никто никогда не слышал, он может попросить. Когда терапевт признает себя не слышащим в первом и втором шаге, а в третьем он говорит, что готов слышать, тогда кроме опыта «неслышания» у клиента появляется опыт быть услышанным и увиденным. То есть клиент получает то, чего ему не хватало в жизни, он замечает, что терапевт его слышит.  

Таким образом мы личностно проживаем две ситуации – мы слышащие и мы неслышащие и клиент проживает полностью как ему находиться в безопасной ситуации с неслышащим терапевтом, а потом со слышащим, и он понимает, что он услышан, понят и принят. Точно так же, когда терапевт сталкивается со своим отвержением (если клиент видит его в качестве отвергающей фигуры), а в третьем шаге, понимая, что он еще и приближающийся и принимающий, он может удовлетворить вопрос клиента, связанный с приближением в реалистическом контексте, в реалистическом аспекте. И тогда мы говорим о некоторой целостности и приобретении нового опыта. 

Приведем фрагмент из сессии клиента. 

К: - Я не готовлюсь к защите проекта, не читаю литературу. 

Т: - Ты хвалишь себя или ругаешь? 

К: - Ругаю, мне так привычнее. 

Т: - Ты так все время ругаешь себя? 

К: - Ну, да! Мне так привычнее, когда ругают, а не хвалят. 

Т: - Такое ощущение, что ты хочешь доказать, что ты – плохая. 

К: - Ну, да (улыбается). 

Т: - Кому ты хочешь доказать, что ты – плохая? 

К: - Отцу. Он всегда был мной не доволен. 

Клиент рассказывает об отношениях с отцом. 

Т: - Ты сейчас думаешь, что я буду тебя критиковать? 

К: - Да, я виновата, что не готовлюсь. 

К: - И, когда отец был недоволен, он уходил, а я оставалась одна. 

Первая фаза закончена, происходит переход ко второй, признанию терапевтом своей критикующей части. 

Т: - Ты ко мне обращаешься, а я же твой учитель, и я тоже могу критиковать тебя, но я остаюсь рядом, при этом могу быть критикующим…Да, я могу критиковать. Я занимался спортом и критиковал спортсменов и критикую студентов. 

К: - Да, ты можешь сказать критику в мой адрес. 

Третья фаза – выявление иной идентичности терапевта. 

Т: - Да, могу. И я все равно остаюсь рядом с тобой. 

К: - Мне не привычно, когда не уходят. 

Т: - Я остаюсь рядом критикующим и не ухожу. 

К: - Это – чудо! У меня в груди как солнышко и стало тепло с лучиками. Ты – теплый… 

Т: - Да, сейчас я теплый с тобой. 

К: - Я уже не так одинока… 

Выводы.

Таким образом, мы рассматриваем работу с переносом в трех шагах:  

• первый шаг – рассматривать перенос как приглашение в мир клиента, перенесение терапевта в «другую страну», другой мир; 
• второй шаг - это возникновение диалогических отношений в символическом контексте благодаря тому, что терапевт, доверяя видению клиента, принимает те качества и переживания, которым наделяет его клиент; 
• третий шаг – встреча: после проживания заблокированных чувств клиент и терапевт встречаются «здесь и сейчас» друг с другом в других качествах и в других переживаниях, клиент становится другим, опираясь на то, что терапевт его видит другим, а терапевт получает возможность расширить диапазон своих действий, благодаря другому видению клиента.  

Если брать аналогию с путешествиями, если мы принимаем, что ничего не знаем о другой стране и начинаем с любопытством изучать и учить, мы получаем возможность понять ее законы, традиции, особенности, познать то, как там живут люди. Они тоже видят, что мы ими интересуемся, они видят наш интерес, и тогда они готовы отвечать нам, не то что бы как таким же, как они сами, а как людям, которые уже немножко включены в жизнь их страны. В этой ситуации включенность и любопытство терапевта в третьем шаге дает пространство для нового взгляда и новых отношений, ведь клиент к нам приходит, чтобы изменить отношения, сделать их другими. 

Литература: 

1. Бахтин М. К философии поступка / М. Бахтин // Философия и социология науки и техники. Ежегодник, М, 1986, С. 86 – 138.
2. Немиринский О. Хочу, чтобы ты стукнул меня по спине>, или микродинамика переноса. / О. Немиринский // Гештальт-96, 1996, С.52-62.
3. Сандлер Д., Дер К., Холдер А. Пациент и психоаналитик/ Д. Сандлер, К. Дер, А. Холдер /  Москва: «БП»,  2010, - 324 с.
4. Рождественский Д. В пространстве переноса/ Д. Рождественский/ СпБ: «ЕС», 2011, - 289 с.
5. Шон С. Я-Ты и перенос. / С. Шон // Гештальт-94, 1994, С. 30-36