Наши сердца стали тише звучать…

Наши сердца стали тише звучать…

Ах, вы знаете, как приятно сидеть с друзьями в теплой уютной кухне, попивая горячий чаёк, вальяжно развалившись в кресле, смотря в окно, где уже пробивается сквозь мороз и холод нежная прекрасная весна, рассуждать об искусстве, обсуждать вновь вышедшие книги, фильмы, с упоением отыскивать что-то, что тебя затрагивает, критиковать и возмущаться. И даже понимание того, что от наших разговоров в искусстве ничего не изменится, и мир будет течь по известным ему законам. Все равно очень приятно, что еще что-то трогает, задевает и заставляет думать и размышлять. Вышедший недавно на киноэкраны фильм Рейфа Файнса «Кориолан» абсолютно прекрасный и никому не нужный новый кинематографический шедевр. Он снят по одноименной пьесе Шекспира, действия которой перенесены в наши дни. Фильм поднимает устаревшую в наше время архетипическую символику героизма, показывая взаимодействия героя и толпы, понимание собственного пути предназначения и платы за этот путь. В данном эссе я не буду обсуждать содержание и специфику этого фильма. Очень хочется, чтобы вы посмотрели его сами. Ибо Шекспир вечен, а «Кориолан» прекрасен. Я бы хотел порассуждать о другом. Я бы назвал нашу эпоху, в которой мы живем эпохой потерянных героев. Из нашего понимания постепенно уходит личность героя, который может противостоять миру, героя, который бы вел за собой, невзирая на все трудности и опасности, которые на него обрушиваются, человека, наделенного силой духа, ради преображения мира и совершения подвигов. Уже давно канули в лету смешные герои боевиков, воплощенные Шварценеггером и Сталлоне. Из литературных произведений уходит образ человека, который готов противостоять всему миру, принося этой цели всю свою жизнь. Кино и сериалы заполонили психопатологические личности (Декстер, Хаус, Монк, Шерлок), т.е. они такие же, как мы, только с некоторыми девиантными отклонениями, за которыми очень увлекательно наблюдать. Я сам большой поклонник этих сериалов. Это, конечно же, очень полезный продукт. Так как ты смотришь на этих героев и понимаешь, что они такие же, как я, только я это скрываю, а они нет. Но это тема другого разговора. А сейчас мы речь ведем об утрате целого пласта героических фигур, как в нашей жизни, так и в мире в целом. Я понимаю, что это тема опасная, так как 20 век был ярко представлен определенными псевдогероями. Я думаю, нет нужды их перечислять, так как диктаторов, повлиявших на их судьбу, знают все. И все же хочется, пройдя по тонкой линии опасных сравнений, продолжить тему героизма, с которой все очевиднее уходит тема лидера – лидера в эпохальном масштабе, человека, который готов противостоять миру, системе и вести за собой. Нас окружают одноразовые фигуры, зыбкие силуэты. И мы стали похожи на тени, которые живут, зарабатывают, бегают, ходят, но боятся проявиться и засверкать. Внутренняя сила, заложенная в каждом из нас, если еще не совсем ушла, то потихонечку исчезает, затерявшись во всеобщем однообразии. Рассуждая о понятии героя, мы, в первую очередь, затрагиваем тему собственного предназначения: кто я, зачем я и для чего я живу, что я хочу и что готов сделать с миром. Когда ребёнок осваивает мир, мир полон для него интереса и опасности. В этот момент в детских фантазиях каждый из нас мечтает преобразить мир. Мы хотим совершать подвиги, осваивать новые миры, становиться космонавтами, президентами, а в свободное время, периодически, спасать мир. В этих детских мечтах много света и силы. Они помогают нам играть с миром, осознавая, что мы что-то можем, преобразовывая нашу реальность в поле для игры и фантазий. Со временем это начинает исчезать. На смену наивного идеализма, воинственного освоения мира приходят социальные законы и запреты, несомненно, нужные, закрывающие нам путь, но одновременно уничтожающие наши мечты о грандиозности силе перевоплощения. Мы уже больше хотим быть похожи на других. Нет, конечно же, каждый заявляет, что я уникальная личность, абсолютно неповторимая, непохожая на других. Но момент свершений и преобразований потихонечку уходит на второй план, вопросы приспособления становятся важнее силы изменения. Мы как будто предаем наш собственный путь, который мы видели в детстве. Дюма, Майн Рид, Джек Лондон, покрытые пылью, сиротливо валяются в новых книжных шкафах, не открываемых уже никогда, и лишь изредка вспоминаются в беседе с друзьями, что в детстве я их любил. Я ничего не имею против серьёзности, прагматичности, но энергия, которая питает наши фантазии, исчезает, и на смену приходит рутина. Мне кажется, важно бросать вызов себе, судьбе, миру, как в «Кориолане» – толпе. Без этого вызова наши сердца тише стучат, а души успокаиваются. И пусть этот вызов уже никому не нужен: ни времени, ни социальному устройству, которое приветствует психопатологию, но стыдливо поворачивается спинами к появлению человека, который говорит: «Я не такой, но идите за мной». Вызов, преодоление и предназначение как будто стали табуированы в нашем обществе (конечно же, я не имею в виду призывы типа: ты не можешь работать, заставь себя, у тебя все получится). Мне кажется, что человек без предназначения подобен фарфоровой кукле, очень красивой, но пустой. Если 20 век был веком нарцистических расстройств, то сейчас мы входим в новую эпоху – эпоху шизоидного вектора реагирования, когда каждый псевдоудовлетворяет свои желания в виртуальном пространстве иллюзий и фантастического существования. Происходит некоторое отдаление людей друг от друга. Так как посредством иллюзий мы можем проживать много жизней, не вступая в контакт с другими людьми. Одна из особенностей героической личности, как пишет Ницше в книге «Так говорил Заратустра»: «Солнце должно знать, для кого светить». Герой должен знать, для кого он это делает. В пространстве отчуждённости и низкой потребности друг к другу героическая личность не может сформироваться и ей как будто бы не для кого. Но и это не самое страшное. Самое страшное – привычка к обыденности, постоянному бегу и иллюзии жизни. Когда все, что нам надо мы берем из иллюзорной реальности. И в этом случае мы не можем стать героями и воспринять героические тенденции другого. Противостояние героя и толпы в «Кориолане» вызывает неоднозначные чувства и эмоции. С одной стороны мы идентифицируем себя с народом, который хочет просто счастливой и спокойной жизни и ему не нужен воин-победитель, бесстрашный, простой, высокомерный и честный. С другой стороны - желание Кориолана идти по пути своего предназначения, исполнить свою судьбу, несмотря на все трудности и недопонимания, следовать своей личной правде, вызывают уважение и грусть о потерянной личности. В фазе рождения героя есть три стадии: стадия вьючного животного, льва и ребёнка. На стадии вьючного животного герой получает некие испытания, целью которых является обретение им своего пути и веры в то, что он делает. На стадии льва он уже защищает свои идеал, свою веру и мир, которому верит. Стадия ребенка - это уже мир любви, очищение, к которому приходит герой, и уединение с миром без войн и нападений. Проблема заключается в том, что в фазе вьючного животного, когда преодолеваются испытания, иногда совсем невыносимые, чтобы человек стал героем в нашем мире, мы от них уходим. Хотя если мы вспомним игры детей, то основной лейтмотив этих игр – это преодоление чего-либо и потом безусловная победа. Потом вырастая, победа происходит внутри себя либо в интернет пространстве. Мы как будто бы лишаем себя конфликта взросления, противоборства и становления себя как личности. И когда мы видим, что это делает за нас кто-то, это вызывает отторжение, потому что он должен быть похож на нас, он должен быть как все, только с некоторыми отклонениями. Толпа изгоняет Кориолана из Рима, мы отдаляем от себя инаковость и непохожесть для того, чтобы забыть какими мы можем быть, для того, чтобы уснуть в вечном пространстве фантазий. Обязательно хочется сказать, что понятие героизма и предназначения не может существовать без любви к женщине, к делу, к пути. Любовь – это то, что нами движет, ради чего мы преодолеваем и свершаем, и отказываясь от героизма в душе, мы отказываемся от большой любви, которая помогает нам созидать и наполняет наши души ощущением полноты жизни.

Знаете, как это не громко и высокопарно звучит, мне кажется, что у психотерапевта метафорически должна присутствовать некоторая фигура героической личности, которая потом вполне вероятно, и с большим успехом, должна быть развенчена клиентом для того, чтобы он сам стал героем. Метафорически героизм психотерапевта на первых этапах терапии помогает клиенту выйти за рамки своего привычного образа мира, понять, что нечто возможно, что есть желание что-либо изменить не только в себе, но и в своем окружении, своей жизни. И мы как терапевты можем задавать себе вопрос: «Какой вызов готовы мы бросать, что мы готовы преодолеть в жизни и в сессии рядом с клиентом?». Потому что иногда терапевтическая встреча – это совместное проживание и преодоление кризисных ситуаций. Терапевтическое отделение зерен от плевела может звучать так: «Что я могу прожить и преодолеть рядом с клиентом в себе? Готов ли я идти на риск непонимания и взаимодействий? Что я как личность могу дать клиенту? Что я могу взять от клиента? (понимая, что в чем-то я могу научиться у него и ощущая то, что основная движущая сила в терапии – любовь к клиенту, себе, миру)».

И вот я опять на уютной теплой кухне и опять пью чай. И друзья мои ругают меня за назидательный тон, а я слабо оправдываюсь, говоря, что рассуждения о героизме должны быть высокопарными и возвышенными. Я, конечно же, пойду на любимую работу и тоже буду размышлять о своем предназначении, о том, что я хотел сделать в детстве и не сделал, о том, что я готов сделать сейчас, о любви, героизме и жизни.

29.03.2012г.

Рекомендовані статті